Содержание

Дополнительно

Назад, к разделу
№ 238

Статья С.Д. Шереметева «Лев Сапега и Федор Шереметев».

Российский государственный архив древних актов.
Ф. 1287. Шереметевы. Оп. 1. Д. 4535. Л. 1–49. Машинопись с авторской правкой.
Публикации: Шохин Л.И. Неопубликованная работа С.Д. Шереметева о Смутном времени // Археографический ежегодник за 1994 г. М., 1996. С. 185–191 (отрывки).
Сергей Дмитриевич Шереметев (1844–1918), граф, московский губернский предводитель дворянства (1885–1890), егермейстер императорского двора (1892), член Государственного совета (1900), обер-егермейстер (1904), историк, председатель Общества любителей древней письменности (1888), Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III (1895), Археографической комиссии (1900). Исторические изыскания С.Д. Шереметева в основном посвящены Смутному времени. Придерживался точки зрения признания подлинности личности объхявившегося в Польше царевича Дмитрия Ивановича. Полагал, что после событий в Угличе он вместе с Григорием Отрепьевым скрывался в одном из северных монастырей.
Статья написана в августе 1916 г. в подмосковном имении Шереметева Михайловское (Подольского района) и предназначалсь для издания «Старина и новизна».
Статья С.Д. Шереметева «Лев Сапега и Федор Шереметев». РГАДА.

Выписка:

«(Л. 1)

Нельзя не остановиться на встрече Ф.И. Шереметева с канцлером литовским Львом Сапегою в 1619 году; то была далеко не первая их встреча.

Начиная с первого своего посольства в Москву Лев Сапега был свидетелм кончины Грозного царя и событий за ним последовавших. С того времени он сближается с выдающимися людьми нового царя Феодора и знакомится с обстановкою его начинающегося царствования. Тогда еще Сапега был лютеранин и человек молодой; он сходится с ближашими боярами Думы царя Феодора и изучает их сос воей точки зрения, а таковою была мысль, завещанная Степаном Баторием о единении под одним скиптром трех соседних государств: Руси, Литвы и Польши; мысль, всплывшая еще при царе Иване. Мысль эта при царе Феодоре развилась, особенно по воцарении «Шведского сына», нелюбимого и нежеланного поляками и особенно литвою. Мысль овладела многими умами людей проницательных, желавших обоюдной пользы и мирного преуспеяния. Годунов ей резко не сочувствовал, а Нагие, наоборот, как люди, близкие к царевичу Углицкому. Сапега ее не покинул даже по воцарении Годунова и тот же

Статья С.Д. Шереметева «Лев Сапега и Федор Шереметев». РГАДА.

(Л. 1 об.)

Лев Сапега продолжал ее беречь не только после Угличского события (1591), и даже при царе Борисе. Его посольство в Москву 1600 года имело целью развитие этой мысли, не стесняясь средствами. Важнейшие переговоры 1600 года создали новое положение с явным укреплением мысли о единении, при загадочном исчезновении царевича Углицкого и пресечении корня московских царей. Лев Сапега верен своей мечте, хотя уже настроенный иначе, ибо из лютеранина перешел в римское католичество, что могло быть и понятно при фанатике короле Жигмонте, Шведском сыне.

Лев Сапега в Москве среди переговоров свидетель открытого вооруженного движения, враждебного Годунову, о нем подробно писал он своему правительству. Это уличное движение предшествует опале Никитичей, не нуждавшихся для того в «корешках», а имевших иную основу, засвид[етельствованную] документами Венского архива1) {(1) Венск. Архив. Сообщ. Штендман}. Появление загадочного Разстриги не будет ли яснее при наличности этого прошлого?

Разстрига погиб, не осуществив мечты, ему близкой, но самая мысль не погибла, и тот же Лев Сапега ее проводил, но уже под другою окраской, имея в виду молодого Владислава. Катастрофа 1606 г. вынуждала к подобной эволюции,

Статья С.Д. Шереметева «Лев Сапега и Федор Шереметев». РГАДА.

(Л. 2)

а пролитая в Москве в 1606 г. польская кровь, как пролитая там в 13 году русская кровь, создала небывалую вражду, обостренную личной неудачей Сапеги и переменою его вероисповедания.

Современный польский вопрос создан 1606 годом… И вот новая, едва ли не последняя встреча давних знакомцев, даже приятелей, когда-то имевших общие тайны, общие надежды. В 1619 году картина резко изменилась. Москва спасена, и с нею Русь. Царствует юный Михаил на месте лиц, желанных Сапегою. Два даровитых дипломата, знающих насквозь друг друга, посмотрели себе прямо в глаза и вновь, хотя не хотя, но протянули себе руки. Нашла коса на камень….......

                                       Г.С.Ш.

1916 г.».

В начало страницы

Выписка:

«(Л. 1)

Нельзя не остановиться на встрече Ф.И. Шереметева с канцлером литовским Львом Сапегою в 1619 году; то была далеко не первая их встреча.

Начиная с первого своего посольства в Москву Лев Сапега был свидетелм кончины Грозного царя и событий за ним последовавших. С того времени он сближается с выдающимися людьми нового царя Феодора и знакомится с обстановкою его начинающегося царствования. Тогда еще Сапега был лютеранин и человек молодой; он сходится с ближашими боярами Думы царя Феодора и изучает их сос воей точки зрения, а таковою была мысль, завещанная Степаном Баторием о единении под одним скиптром трех соседних государств: Руси, Литвы и Польши; мысль, всплывшая еще при царе Иване. Мысль эта при царе Феодоре развилась, особенно по воцарении «Шведского сына», нелюбимого и нежеланного поляками и особенно литвою. Мысль овладела многими умами людей проницательных, желавших обоюдной пользы и мирного преуспеяния. Годунов ей резко не сочувствовал, а Нагие, наоборот, как люди, близкие к царевичу Углицкому. Сапега ее не покинул даже по воцарении Годунова и тот же

Выписка:

(Л. 1 об.)

Лев Сапега продолжал ее беречь не только после Угличского события (1591), и даже при царе Борисе. Его посольство в Москву 1600 года имело целью развитие этой мысли, не стесняясь средствами. Важнейшие переговоры 1600 года создали новое положение с явным укреплением мысли о единении, при загадочном исчезновении царевича Углицкого и пресечении корня московских царей. Лев Сапега верен своей мечте, хотя уже настроенный иначе, ибо из лютеранина перешел в римское католичество, что могло быть и понятно при фанатике короле Жигмонте, Шведском сыне.

Лев Сапега в Москве среди переговоров свидетель открытого вооруженного движения, враждебного Годунову, о нем подробно писал он своему правительству. Это уличное движение предшествует опале Никитичей, не нуждавшихся для того в «корешках», а имевших иную основу, засвид[етельствованную] документами Венского архива1) {(1) Венск. Архив. Сообщ. Штендман}. Появление загадочного Разстриги не будет ли яснее при наличности этого прошлого?

Разстрига погиб, не осуществив мечты, ему близкой, но самая мысль не погибла, и тот же Лев Сапега ее проводил, но уже под другою окраской, имея в виду молодого Владислава. Катастрофа 1606 г. вынуждала к подобной эволюции,

Выписка:

(Л. 2)

а пролитая в Москве в 1606 г. польская кровь, как пролитая там в 13 году русская кровь, создала небывалую вражду, обостренную личной неудачей Сапеги и переменою его вероисповедания.

Современный польский вопрос создан 1606 годом… И вот новая, едва ли не последняя встреча давних знакомцев, даже приятелей, когда-то имевших общие тайны, общие надежды. В 1619 году картина резко изменилась. Москва спасена, и с нею Русь. Царствует юный Михаил на месте лиц, желанных Сапегою. Два даровитых дипломата, знающих насквозь друг друга, посмотрели себе прямо в глаза и вновь, хотя не хотя, но протянули себе руки. Нашла коса на камень….......

                                       Г.С.Ш.

1916 г.».